Многие ассоциируют роман Льва Толстого с оскароносным
фильмом 1967 года – одним из самых масштабных в
мировой кинематографии. Грандиозные сцены балов и сражений снимались Сергеем
Бондарчуком шесть лет.
Режиссер Римас Туминас работал над постановкой "Войны и мира" четыре года. И в итоге получился большой трехактный спектакль, в котором нет ни боев, ни балов в привычном нам смысле. Даже декораций (сценография Адомас Яцовскис) практически нет – в огромном пространстве лишь серая, надвигающаяся, словно беда, огромная стена, да несколько лавок. Но этого аскетизма вполне хватает, чтобы сделать мощный, элегантный, стильный спектакль, который словно бы открывает смысл, метафоричность и глубину "Войны и мира" заново.
Стена, свет (Александр Матвеев), музыка (Гиедрюс Пускунигис) и актеры – этого оказалось достаточно, чтобы пять часов держать зал в напряжении. И простота спектакля завораживает. Здесь продумано все до сантиметра, до вздоха, до поворота головы. Кажется, что это ты, а не Андрей Болконский, лежишь убитый, покрытый шинелью. Кажется, что ты, а не Наташа Ростова ждешь, когда же тебя пригласят на первый в жизни танец, а потом кружишь, кружишь, кружишь…
Вначале спектакля она – вся в белом, вся – счастье, вся – восторг. Финал – тот же танец, но уже – в черном от боли, от отчаяния, от потери. Жизнь кончилась с этой войной, с убийством Андрея!
Одна из самых эмоционально сильных сцен спектакля – помощь дворян русской армии. В первом акте они, утомленные шли с веселого бала. Теперь же снимают с себя и складывают в ящик шелка, меха, шляпки, украшения, оставаясь в одних лишь белых нательных рубахах. Словно у последней черты. Графиня Наталья Ростова (Ирина Купченко/Евгения Ивашова), правда, попытается из занятого врагом города вывезти хоть что-то – шкаф с книгами, пианино. Мол, на 100 тысяч добра бросаем. Но потом соглашается, что все это наживное и раненым подводы важнее.
Звучит молитва "Ты моя мати, Царица Небесная", на огромной серой стене появляется лик Богородицы – теперь, когда французы уже в Витебске и через четыре перехода будут в Москве, только и остается, что молиться всем миром.
Римас Туминас в спектакле пытается трактовать толстовский "мир" максимально широко – у него это и состояние "не войны", и общество, и окружающая это общество реальность.
А война у Туминаса – это усиливающиеся от сцены к сцене раскаты орудий, прорывающиеся сквозь музыку (сквозь мирное течение жизни, где есть место и сватовству, и шутке!), разбросанные шинели убитых и воткнутый в сцену штык, который потом станет и памятником Андрею Болконскому. Понятный и точный образ. Как и знаменитый пожар в Москве 1812 года – спичка да канистра в руках Марьи Игнатьевны Перонской, фрейлины старого двора, подруги и дальней родственницы графини Ростовой.
В спектакле нет иных главных героев Толстого – например, офицера Долохова, полководца Кутузова, – зато приобретают вес многие второстепенные, как Перонская.
На премьерных показах ее играет Людмила Максакова. Статная аристократка в роскошном платье и в шляпке с высокими перьями в салоне Элен Курагиной, комичная подслеповатая зрительница в театральной ложе, безумная старуха с растрепанными волосами, металлической канистрой под платьем и спичками в руках, поджигающая свои и чужие дома во время прихода французов в Москву, – Максакова гениальна и в трагическом амплуа, и в гротесковом.
И ее партнеры по сцене – Ирина Купченко, Юлия Рутберг, Ольга Тумайкина, Евгений Князев (в одном из составов князя Болконского должен сыграть Виктор Сухоруков, и театралы этого очень ждут), Сергей Маковецкий – являют собой высший пилотаж в профессии. Это и есть настоящий русский серьезный психологический театр. Когда – на разрыв. Когда – до мурашек. Когда – до слез.
И этот грандиозный финал – покрытая черной тканью мебель, которую так и не успели вывезти из Москвы Ростовы, как символ сгоревшего города...
Лев Толстой, который дважды появится на сцене и безмолвно пройдет перед своими же героями в привычном нам образе старца с бородой и палочкой, наверное, был бы доволен такой трактовкой.
Про это говорили и многочисленные звездные гости первых показов – актеры Юлия Меньшова и Игорь Гордин, вдовец Людмилы Гурченко продюсер Сергей Сенин, сын Владимира Высоцкого Никита... Они уверены, что на сцене театра имени Вахтангова получился спектакль, к которому захочется возвращаться снова и снова. И это тот случай, когда даже 22 тысячи – именно столько стоит билет в партер – отдать за билет не жалко.