В Дзержинске проходит I Открытый российский фестиваль отечественного кино "Черноречье Фест", который организован при поддержке Правительства Нижегородской области и администрации города Дзержинска, а также в рамках программы социальных инвестиций СИБУРа "Формула хороших дел". Среди звезд, которые в эти дни прибыли на Нижегородскую землю, оказалась 78-летняя актриса театра и кино Валентина Теличкина. Звезда дала эксклюзивное интервью "Дни.ру".
Валентина Ивановна, Вы сегодня редко выезжаете куда-то. Почему для Дзержинска и фестиваля Сергея Новожилова сделали исключение?
Я родом из этих мест, из Нижегородской области, из Арзамаса. У меня там много родственников – внучатых племянников. Раньше бывала часто, а когда не стало ни мамы, ни папы, ни сестер, ни братьев, получается вырваться из Москвы редко. К тому же я похоронила любимого мужа (архитектор Владимир Гудков, с которым поженились в 1980-м – Прим. ред.), и стало не до поездок. Но когда меня пригласили в родные места на фестиваль "Черноречье Фест", не могла отказать, тем более, в Дзержинске не бывала.
Сыну не предлагали поехать с Вами?
Нет. Признаюсь, он всегда тяготился моей славой, известностью, тем, что меня узнают. Его с детства все мучили тем, что, мол, у тебя мама – актриса. А он по своей природе очень скромный и спокойный человек. Как-то в раннем детстве ему кто-то в песочнице сказал: "Твоя мама – артистка!" А он это принял как-будто в штыки: "Ну и что?! И у тебя артистка! Все мамы – артистки!" Может, внутри себя он и гордился мною, но чтобы хвалил какую-то мою роль – такого не было. "Нормально, мам, ничего", – такой обычно оценки я удостаивалась от него после выхода какого-то фильма. По-моему, сегодня он ленты со мной не пересматривает. Но недавно я ему сбросила ссылку на картину "Стоянка поезда две минуты" (советский музыкальный художественный телефильм 1972 года, поставленный Александром Орловым и Марком Захаровым – Прим. ред.) и он сказал: "Прикольно!"
А есть ленты, которые сыну, что называется, не зашли?
Да, фильм Бориса Яшина "Первая девушка", где я снималась в 1968 году. Там есть сцена, где мою героиню перед изнасилованием привязывают к дереву. Сын так плакал, когда это смотрел. "Это ужасно! Я не буду смотреть эти картины!" – заявил он мне. А я пообещала больше в таких сценах сниматься.
Получается, он сам о кино даже не помышлял?
Скорее, это я отбила у него эту охоту. Потому что он был очень хорошенький и на детских утренниках в Доме кино его вечно подлавливали и звали сняться где-то. А он у меня был книгочеем. Поэтому я сказала ему, что на съемках фильмов стоят такие световые приборы, которые для глаз очень вредны – мол, он может ослепнуть и не сможет читать. И это так на него подействовало! Я же просто очень не хотела, чтобы он становился актером – это не самостоятельная, зависимая профессия.
А Вы о том, что стали актрисой, не пожалели?
Никогда. Всегда мечтала об этом – начиная с трех лет, когда выступала на табуретке. В жизни часто чувствую себя не в своей тарелке, а на сцене или в кадре – я как рыба в воде!
К тому же Вы очень красивая до сих пор!
Я ничего для этого специально не делаю, диеты в жизни не пробовала. К тому же, признаюсь, никогда не была уверена в своей красоте, и по сей день этого не понимаю. Фотогеничность у меня есть, хотя и тут все зависит от оператора – иногда в кадре выгляжу ужасно. А вот красивой себя не считаю и к званию "секс-символа Союза" всегда относилась спокойно. Мне кажется, что я всего-навсего не самый большой урод на этом свете (смеется). К комплиментам о внешности я отношусь спокойно. Мне гораздо приятнее, если отмечают какие-то мои человечески черты, находят, что не дура (улыбается).