"Наша история большой любви началась лет 12 назад, – признался Алексей. – Случайная встреча у подруги обернулась страстью всей жизни". Так бывает, когда один взгляд решает все – и сердце тает.
Антикварные плюшевые медведи. Именно они увлекли музыканта донельзя. Причем Алексей их не просто коллекционирует, а находит уникальные экземпляры по всему миру, тратит на них колоссальные деньги, реставрирует. И селит у себя дома.
"Когда я впервые познакомился с движением любителей мишек Тедди, то словно бы открыл новый для себя мир, – вспоминает артист. – В то время я переживал непростой период в жизни, поэтому хотелось какой-то сказки, чуда, добра, и я стал остервенело собирать медведей".
Сегодня у Алексея уже около сотни забавных мишек разных эпох и стран. Самый старый – проволочный зверь 20-х годов прошлого века с плюшевым туловищем. А самый дорогой – "свадебный" медведь ростом в 75 сантиметров, какой обычно сидел на витрине детского магазина или на капоте свадебной машины.
"Я купил этого старого инвалидика в жутком состоянии за копейки, – вспоминает Алексей. – Его надо перенабивать, у него нет глаза, но все равно у меня с ним самая большая любовь. Еще есть медведь за 85 тысяч рублей, с которым я просто не мог расстаться, когда увидел".
"Что-то мне дарят, что-то ищу через Интернет, а что-то вообще нашел на помойке, - вспоминает Алексей. – С моим уникальным псом Ричардом мы прошли, кажется, все свалки Москвы и находили там удивительные вещи – старинные фотографии, дореволюционные шляпные коробки, старинные книги и гравюры, даже фотографии из альбомов Любови Орловой с дарственными надписями ее супруга. Но такие предметы могут содержать в себе какую-то негативную энергетику прошлых владельцев, тогда как игрушка всегда несет в себе счастье, радость и детей, и их родителей".
Огорчает его лишь то, что родные и близкие не разделяют его увлечения. "Меня часто называют дебилом, собирающим хлам, – грустит Алексей. – Друзья смеются надо мной, а мама и вовсе думает, что я спятил. Мне очень хочется найти какой-то музей игрушки, которому смогу завещать свою коллекцию. Потому что очень не хотелось бы, чтобы после моей смерти все эти мишки оказались на помойке и чей-то пес, как мой Ричард, рылся в них".