Майя Плисецкая скончалась 2 мая 2015 года в Мюнхене на 90-м году жизни от обширного инфаркта миокарда. Она успела составить завещание, в котором, в числе прочего, была оговорена и судьба праха.
"Последняя воля такова. Тела наши после смерти сжечь, и когда настанет печальный час ухода из жизни того из нас, кто прожил дольше, или в случае нашей одновременной смерти, оба наши праха соединить воедино и развеять над Россией", – было желание артистки.
Кроме того, балерина не хотела никаких речей и пышных прощаний. Поэтому на гражданскую панихиду в Германии были приглашены только самые близкие.
Пожелание балерины вызвало переполох. Диакон Андрей Кураев бурно возмущался: "Поступок Майи Плисецкой ставит ее вне церкви. И я не понимаю, почему, не спросясь меня, над моей головой чей-то пепел рассеивают. Мне это, честно говоря, совершенно не нравится: смотреть на небо, откуда чей-то пепел падает в глаза. Даже с самолетов уже перестали вроде бы сбрасывать отходы жизнедеятельности, а в баке везут до конечной точки и там отдают ассенизатору".
Сегодня, как говорят, урна с прахом Плисецкой хранится дома у 87-летнего композитора Родиона Щедрина. Поклонники Майи Михайловны говорят, что хотели бы видеть на каком-то из столичных кладбищ кенотаф – символическую могилу, надгробный памятник в месте, которое не содержит останков покойного. Тогда туда можно было бы носить цветы.
Кенотафы – не редкость для творческих личностей. Например, в село Бушарино, что под Звенигородом, есть валун с надписью Л. Ю. Б – инициалами музы поэта Владимира Маяковского Лили Юрьевны Брик, прах которой был развеян здесь в 1978 году. А прах поэта и писателя Константина Симонова был развеян в августе 1979 года над Буйничским полем, что под Могилевым, на месте, где он был свидетелем кровопролитных боев в 1941-м. Прах развеял сын поэта и его друзья, невзирая на то, что на Новодевичьем кладбище Москвы готовилась пышная церемония государственных похорон.