В первые годы на эстраде Катя работала на износ. "Я забывала, как меня зовут. Серьезно, – плачет она. – Настолько обалдевала от перемещений. Раньше же давали по несколько концертов в день – я не успевала чемоданы паковать. Один привозишь, другой берешь, а мне всего 20 лет! Вижу, как Лев Валерьянович (Лещенко. – Прим. ред.) выходит на сцену: не важно, спал – не спал, ел – не ел, заболел – не заболел! Всегда достойно выглядит, такой красавец, уважителен к людям".
"Это был для меня колоссальный опыт. Но нагрузка чудовищная! – продолжает артистка. - Помню: 1996 год, то ли Германия, то ли Америка. Короче, просыпаюсь в одном из городов за границей и не могу понять, где я, кто я. И какой телефон у меня домашний. Пытаюсь вспомнить цифры и позвонить – не могу: такой перегруз психики, эмоций, усталость. Я реально долго вспоминала свой номер телефона. Подумала тогда: откуда у артистов столько здоровья, чтобы испытывать такие нагрузки? Я не могла это оценить в 20 лет".
В то время Лель пришлось особенно трудно. "Первые месяца два я, несмотря на свой характер и оптимизм, все время рыдала. С каждым днем моя уверенность в себе куда-то улетучивалась, я стала понимать, что таких талантливых, как я, миллионы. Не знала, что мне делать завтра, на что жить, где жить, где искать свою мечту, за которой приехала. А потом я попала в музыкальное агентство Лещенко. Выступала в середине его концерта, исполняла пять песен собственного сочинения. Никогда не забуду, как Лев Валерьянович меня спрашивает: "Ты под фанеру поешь?" Я в ответ: "Что такое фанера?" Так смешно... Он объясняет: "Ну это когда ты голос записываешь, а на сцене только рот открываешь". Я говорю: "Лев Валерьянович, я даже не знаю, что это такое". Он: "Звучит так хорошо, будто с пластинки". Я рассмеялась", – цитирует Катю "Теленеделя".