Скоропостижную смерть прославленного баритона Дмитрия Хворостовского многие россияне восприняли как личную трагедию. Ведь хотя певец с 1994 года и жил в Лондоне, имел гражданство Соединенного Королевства, выступал преимущественно на западных сценах, все считали его очень русским, родным. И Дмитрий платил ответной любовь. Он ведь даже детей назвал русскими именами, а свой прах завещал похоронить в двух самых дорогих сердцу городах – Красноярске и Москве.
В его репертуаре были не только оперные арии, которые, будем откровенными, рассчитаны на подготовленную, серьезную, умную публику, но и песни, что каждый из нас знает, кажется, с детства – "Журавли", "На безымянной высоте", "Нежность", "Как молоды мы были", "Где-то далеко"... И его особая, очень интеллигентная манера их исполнения всем очень импонировала. Драматический баритон Хворостовского пьянил и завораживал.
Люди, даже не разбираясь в тонкостях оперного звукоизвлечения, в особенностях вибрато, интонирования, обертонов и импеданса, понимали, что Хворостовский – это настоящее, чистое, высокое искусство, которого очень мало сегодня. Он – не временщик, не светский персонаж, как многие на нашей эстраде.
Певец никогда не привлекал к себе внимания при помощи скандалов, не выходил, как это теперь модно, на сцену в исподнем, не выносил на всеобщее обозрение семейную жизнь. Да, все знали, что у него было несколько браков, конфликт с первой женой, что у него когда-то появились проблемы с алкоголем. Но все это только усиливало образ очень понятного, родного и близкого артиста. Кровь и плоть от своего народа.
И поэтому когда некоторые "желтые" журналисты стали выискивать и смаковать не самые красивые подробности его жизни и смерти, когда, как коршуны, в погоне за сенсаций набросились на скончавшегося Хворостовского, выдавая поток грязи каждый час, народ возмутился и справедливо встал на защиту доброго имени певца. Случился настоящий массовый психоз!
В отношении Хворостовского просто не хотелось знать про скандалы и интриги, не требовалось громких разоблачений. Его образ был настолько светлым при жизни, что опорочивание его после смерти выглядело цинично и подло.
Журналисты, конечно, не успокоятся – такая уж у них работа. Будут соревноваться друг с другом в скорости появления фотографий артиста в гробу, оценивать вид безутешной вдовы, караулить детей, опрашивать желающих пропиариться на имени Хворостовского "друзей", делить между родственниками его наследство, выискивать страшные подробности лечения. Это удел всех известных людей, которым не было покоя ни при жизни, не будет и после смерти. Знаменитостей всегда обсуждают, осуждают, оценивают.
Но в отношении Хворостовского эта репортерская суета выглядит как-то жалко, мелко, неуместно. Ведь вряд ли корректно превращать уход человека такого масштаба в очередное светское развлечение для любящей "клубничку" публики, писать о нем наравне с трусами Пугачевой, возней в "Доме-2" и изнасилованиями Шурыгиной.
Пусть он останется недосягаемой величиной – не звездой, это понятие сегодня девальвировало! – а огромной Галактикой, которая теперь очень далеко. Но в свете ее нам всем удалось, к счастью, побывать.