Справедливо ли увольнение Леонида Парфенова и какова может быть его дальнейшая судьба? Чем определяются взаимоотношения руководителей средств массовой информации и их сотрудников? Как в условиях капиталистических взаимоотношений сохранить свободу слова журналиста? Обо всем этом - в материале обозревателя "Дней.Ру" Маши П. Около полуночи в среду ко мне в ICQ постучался старинный приятель. "Машка, - писал он, и через многие километры электрических проводов я чувствовала его волнение, - "Намедни" закрыли! Парфенова уволили!"
Я искренне расстроилась. "Намедни" была одной из моих любимых программ и исчезновение ее из эфира – это исчезновение чего-то привычного и еженедельного, давно ставшего для меня одной из необходимых составляющих воскресного вечера. Исчез кусочек моего мира, и без этого кусочка мне первое время будет очень неуютно. Надеясь, что очередное исчезновение Парфенова – одна из его обычных эстетствующих поз, каких мы за последние месяцы видели не одну, и даже не две, я отправилась читать новости. Оказалось, что все гораздо хуже, чем обычно – Парфенов не ушел в отпуск, обидевшись на руководство, и даже не устроил забастовку в знак протеста против снятия с эфира "Намедни" очередного материала. Он действительно был уволен из телекомпании НТВ с формулировкой: "за нарушение трудовой дисциплины". "Доигрался, – сказала я своему приятелю, - Жалко". "Ты не понимаешь! – завелся он, - Попрана свобода слова! Это произвол! Страна возвращается во времена железного занавеса! Неужели ты не понимаешь?!" Нет, ответила я моему приятелю. Я не понимаю, в чем проблема со свободой слова. Мой домашний телевизор показывает тридцать телеканалов, а возле каждого входа на станцию метро стоит по три-четыре лотка, каждый из которых продает десятки наименований газет и журналов. Говори, что хочешь – нравилось бы читателю да владельцу издания. "Владелец издания не имеет права ограничивать свободу журналиста!" – спорил со мной мой приятель. Очень интересно. Допустим я, Маша П., невиданно разбогатела и открыла газету или журнал. Что я должна сделать с журналистом, который на страницах моей газеты напишет, что я – глупая крикливая бездарность? Ведь как журналист, да и как человек, он имеет полное право на подобное мнение о моей персоне. Ну а я, как хозяин издания, имею полное право уволить этого журналиста куда подальше – естественно, с полным соблюдением трудового законодательства. И когда руководство телекомпании НТВ принимает какое-то решение – сотрудник обязан подчиниться этому решению. Дело не в том, правильное это решение или нет – дело в том, что сотрудник должен подчиняться своему начальству, если его распоряжение не противоречит закону. Если тебя такое начальство не устраивает – то ты можешь уволиться на следующий же день. Это твое право. Такое же, как и право начальства уволить тебя, если ты ему не подчинишься. Когда американская телекомпания MSNBC уволила телезвезду Фила Донахью за "антипатриотизм" – она исходила из собственных представлений о патриотизме. Такого было ее право, и никто не смел упрекнуть ее в этом. Хозяин - барин. Леонид Парфенов решил поступить следующим образом: он выполнил распоряжение руководства, с которым не был согласен, а потом объявил широкой публике, что такое распоряжение было. Мне кажется, что гораздо честнее было бы сначала уволиться из компании, которой руководят не устраивающие тебя люди, а потом уже рассказывать на каждом углу, какие они плохие. А еще честнее, как говорится – по гамбургскому счету – было бы вообще об этом никому не рассказывать. Потому что одно дело – журналистика, а совсем другое дело – разбалтывать всему миру внутрикорпоративные решения. Тем более – публиковать внутренние письменные распоряжения руководства. В приличном обществе за это бьют канделябрами. Таким образом, Леонид Парфенов, к моему глубокому сожалению, уволил себя сам. Он подверг сомнению решение руководства телекомпании – и руководству телекомпании не осталось ничего другого, как защитить себя и не позволить над собой смеяться. Ничего странного в том, что с эфира сняли сюжет о вдове Зелимхана Яндарбиева, я не вижу. Телекомпанией НТВ владеет государственная организация "Газпром". Зелимхан Яндарбиев – официальный, объявленный в международный розыск враг государства. Государство не захотело, чтобы в эфире его собственного телеканала звучало интервью вдовы своего покойного врага – и это его, государства, как владельца канала, право. Я полагаю, что если бы подобное интервью захотел бы показать какой-нибудь другой, негосударственный телеканал – государство не смогло бы ему помешать. Как не смогло оно помешать публикации в газете "Коммерсант" полного текста снятого с эфира сюжета. Мы можем обсуждать вопрос о том, имеет ли государство право владеть телеканалами, и не должно ли быть ограничено такое право. Но сейчас ситуация такова, что государство владеет телеканалами, и определяет их информационную политику. Таково право владельца – не правда ли, авторская статья Бориса Грызлова никогда не появится в либеральной "Новой газете", а кирзовая "Завтра" никогда не опубликует интервью Анатолия Чубайса? Потому что такова информационная политика этих изданий. А если хочешь, чтобы 29-я статья Конституции работала на одного тебя – создай себе свое собственное СМИ и пиши там что угодно. Мне очень жаль, что "Намедни" больше нет. Честно говоря, я не вижу телеканала, который мог бы принять в свой эфир эту телепрограмму. И, скорее всего, с Леонидом Парфеновым произойдет то же самое, что произошло с очень популярными некогда Евгением Киселевым или Владимиром Кара-Мурзой – публика про них попросту забыла. Телезвезда существует только в телевизионном эфире. И если нет эфира – то нет и звезды. Похоже, что звезда Леонида Парфенова закатилась окончательно.
Маша П. Пишите... (mashap@dni.ru)