Известная певица Катя Лель стала суперпопулярной в основном благодаря сотрудничеству со знаменитым продюсером Максимом Фадеевым. Песня "Мой мармеладный" быстро стала хитом, хотя многие до сих пор не совсем понимают ее слова. Катя Лель в своем недавнем интервью рассказала и о том, что значит "джага-джага", и о многом другом. По мнению певицы, загадочные слова - это молодежный сленг, пишет "Московский комсомолец"."Что-то вроде: "Эй, как дела?" — "Да все клево!" Это самое лучшее, что есть в жизни. В моем понимании — солнце, доброта, любовь. Джага-джага — это кайф! А кайф у каждого свой", - говорит Катя Лель.
А вот что рассказывает певица о своей первой встрече с Максом Фадеевым: "Впервые я услышала его музыку лет семь назад, и она меня просто перевернула — такой у нее энергетический потенциал. Мысль о том, чтобы работать с Максом, сидела во мне все эти годы. Последние два перед нашим с ним знакомством я настойчиво искала его, но он жил за границей и был недоступен. Наконец нашлись добрые люди, которые передали ему мой телефон. Он позвонил: "Вы искали меня? Я Макс Фадеев". Уговорить его работать со мной было практически невозможно: "Поп-музыка — не моя стихия". Когда мы договорились встретиться, он шел ко мне на встречу сказать "нет". У меня было всего десять минут. Макс должен был лететь в Прагу, я улетала на гастроли. Мы собрались у его экс-продюсера, и этот важный и пафосный дяденька явно давал мне понять: мы такие крутые, такие клевые, а ты... Я была подавлена, понимала, что все это пустой номер, если люди к тебе так изначально относятся. Тогда я сказала: "Максим, можно попросить вашего продюсера выйти, мне нужно поговорить с вами наедине". И когда мы остались вдвоем, сказала: "Максим, мне плевать на эти понты. Я и так понимаю, что ты лучший. Поэтому я и пришла к тебе и прошу о помощи. Я не знаю, как дальше жить, с кем работать, поп-музыка никому не нужна. Я нуждаюсь в тебе и уверена — пусть это покажется тебе странным, — что ты тоже во мне нуждаешься. Нас ждет успех. Я готова меняться, начать все с нуля. Только дай мне шанс". Макс внимательно смотрел на меня — он ведь отличный психолог — и я услышала: "Я понял, ты танк, который не остановишь, такая же сумасшедшая, как я. Давай попробуем". Потом он сказал, чем я его зацепила: я была "настоящая".
Для того, чтобы работать с новым продюсером, Кате Лель пришлось сильно измениться: "О, это была страшная каждодневная борьба. Макс постоянно твердил мне: "Ты должна выглядеть естественно, как обычная девчонка. Зачем ты так уложила волосы? Почему у тебя голова такая чистая?" И, приходя в студию, я специально мочила и мяла волосы, чтобы они не выглядели такими ухоженными. Когда снимали клип на песню "Мой мармеладный", мне говорили: "Ты должна выглядеть так, словно ты только что с постели встала". Я сопротивлялась отчаянно: "Я такая с постели и встаю". — "Нет". И Александр Тодчук лично поливал мои волосы из бутылочки, чтобы они висели сосульками. Снимаем клип "Долетай" — а там, как вы знаете, крупный план, руки видны хорошо. "Катя, что у тебя с руками?" — "А что с ними?!" — "Да они же у тебя на миллион долларов! А надо, чтобы были, как у любой девчонки по соседству".
Певица говорит, что труднее всего было сохранить свой псевдоним: "Максим настаивал, чтобы я стала просто певицей Катей. Но я осталась Лель, чем очень горжусь. Тем более что вот уже три года я Лель и по паспорту. Хотя многие известные люди в свое время предлагали мне взять их фамилии, чтобы мне было легче начинать. Но я не хотела чужой славы и стала Катей Лель. Лелем звали пастушка из оперы Римского-Корсакова "Снегурочка", его свирель дарила людям радость..."
К другой подопечной Макса Фадеева, молодой певице Глюкоzе, чувство творческой ревности Катя Лель не испытывает: "С моей стороны никакой ревности нет. Думаю, и с Наташиной тоже. Отношения у нас с ней очень хорошие, мы часто видимся на гастролях, в студии и всегда обязательно подойдем друг к другу: привет, как дела? Можем поцеловаться... Соревноваться нам с Наташей смешно: она младше меня, исполняет песни совсем в ином стиле. Ревновать — глупо. В душе Макса есть место для каждой из нас. Если бы не это — не было бы у нас столь успешного сотрудничества. Когда композитор тебе не симпатизирует, когда у вас нет взаимопонимания и единения, он никогда не напишет для тебя клевую песню". "Обновленной" Кате Лель пришлось менять не только прическу, но и стиль одежды. Теперь в гардеробе певицы появились майки и легкомысленные мини-юбки. На вопрос, в чем бы она никогда не вышла на публику, Катя ответила так: "В чем-то вульгарном. Те же короткие юбки — под них я обязательно надеваю какие-то стильные колготки, леггинсы. Ведь показать ноги, чтобы мужчины о чем-то таком подумали, — это не самоцель. Главное — выглядеть хорошо. Еще не могу выйти на люди без мейк-апа. Просто считаю это неуважением по отношению к другим... Нет, дома-то с утра я могу и без макияжа показаться. Крашусь я обычно уже в машине. А до нее добегаю в темных очках... Без косметики я чувствую себя как раздетая, а голой на публике я бы никогда показаться не смогла. Деньги большие предлагали. Но я решила, что пока мне это не нужно. Вот когда у артиста, не дай Бог, застой в творчестве, песен хороших нет, тогда он начинает брать сексом, потому что больше просто нечем... Хотя я допускаю, что кто-то делает это просто из куража. И может быть, я сама завтра вдруг захочу сделать такую невероятно сексуальную и даже немножечко откровенную фотосессию... Но нет, это не в моем имидже. Я действительно из Кабардино-Балкарии, из Нальчика, это известный факт. Но я не мусульманка, я православная. При этом нас с сестрой действительно воспитывали очень строго и во многом в традициях той республики, где я родилась и прожила до 18 лет. Нас не пускали на дискотеки, на вечеринки, если мы уходили гулять, то дома должны были быть ровно в семь. И не дай Бог задержаться — один взгляд, даже слов не надо было, и я уже чувствовала себя наказанной. Нас научили делать абсолютно все: готовить, стирать, убирать, гладить... Привили безусловное уважение к старшим. Когда я только приехала в Москву и начинала работать в театре Льва Валериановича Лещенко, все обратили внимание: входит кто-то из старших — я встаю. Все удивлялись, а для меня это было абсолютно естественным. Традиционное для Кабардино-Балкарии уважение к старшим, к семейному очагу, к мужчине, к матери — я рада, что все это есть во мне, и хотела бы, чтобы это потом передалось моим детям.