4 марта известный танцовщик, певец и актер Борис Моисеев отметит свой 50-летний юбилей. Артист собирается покидать эстраду, но перед тем, как окончательно "помахать ручкой", он даст прощальный тур по всей России. Отметив день рождения, Моисеев соберет друзей, коллег и поклонников на праздничный концерт, посвященный юбилею. Накануне праздника артист согласился дать интервью, правда, в несколько необычной форме. Сделать полноценное интервью с Борисом Моисеевым никак получалось из-за его занятости, пишет "Мегаполис-Экспресс". Но артист нашел выход из этого положения: прислал по электронной почте ответы на вопросы в жанре письма в редакцию. По словам Бориса Михайловича, это письмо он написал в едином порыве бессонной ночью.
"На самом деле мне 25 лет и много-много месяцев. Это мой самый точный возраст. Могу открыть секрет: на чем держусь, в чем причина моей молодости. Любовь — раз. Честность — два. Искренность — три. Плюс уход за лицом, фигурой, телом, мозгами, волосами, зубами... До поры до времени обходился без пластических операций, но, поняв, что назрела необходимость, сделал без малейших колебаний (впрочем, ваша газета писала об этом подробно). Прибавьте к вышесказанному каждодневный труд — репетиции, концерты...
Мое первое увлечение? Это было так давно. Я даже потерял ощущение, в каком веке это случилось. На пороге XIX или XX... Шучу.
Конечно, помню первое увлечение. Оно было не самым приятным. Со страданиями, переживаниями... Первая влюбленность, первое пожатие руки, первое облюбование провинциального парка. Есть такой город Могилев в Белоруссии, там, в парке культуры и отдыха, у меня было первое свидание. Мы ждали сумерек и целовались в кустах.
У меня не бывает бесстрастных поцелуев, а самый первый был просто на грани смерти. Разрешить себе поцелуй, и чтобы его никто не увидел. Этот поцелуй носил, можно сказать, криминальный оттенок: было такое ощущение, что после него мне голову оторвут, расстреляют. Мне было двенадцать лет...
Впервые «взрослую» любовь я увидел в пионерском лагере. Наблюдал, как старший пионервожатый «имел» женщину — директора нашего лагеря. Мы всем отрядом ходили за ними наблюдать. Это происходило в ее кабинете — такой летней хибарке, где кругом были щели. Мы эту парочку вычисляли, у нас было организовано дежурство. Мы были такие половые тимуровцы — весь отряд занимался только этим.
Любовь, интим, секс, как и песня, остается с человеком, это верный друг твой навсегда!
С возрастом секс, как ни странно, улучшается. Навык, опыт — уже не растрачиваешь себя по пустякам, учишься концентрироваться на главной цели, а она предельно ясна — получить тот экстаз, которого ждешь. Это не разврат, а точное распределение сил, чтобы не только тебе, но и партнеру нравилось, хотелось. То есть не просто «залезть» на кого-то, а насладиться в полной мере прелюдией. Ее можно начать с похода в кино, продолжить походом в ресторан, затем визитом в хорошую ювелирную лавку, а далее путешествием за границу. И только потом секс.
Как бы то ни было, у меня все партнеры были экстра-класса. По-настоящему их было трое-четверо. Им нравились не мое имя, не мои деньги, а моя нежность. То, как я правильно понимаю свою роль в нашей лав-стори. Мой успех в том, что я даю партнеру понять: он — король. Не я — он!
Я, наверное, мазохист в том плане, что мне в кайф недоесть, недолюбить, недо... Кажется, вот сейчас-сейчас это произойдет. Но — нет! Вот это ощущение недосказанности, "недо" само по себе чрезвычайно интересно. Вроде вот он, оргазм, о'кей, но ты останавливаешься: стоп, подожди, рано! Еще не пришел твой час, твое мгновение — это не любовь, это обман. Когда играешь в это ощущение, когда живешь этим на сцене и в жизни, тогда получаешь свой кайф. Лучше оттягивать состояние пика, триумфа — не стоит спешить.
С возрастом к любви появляется больше претензий. Не просто трахнуться, а ждешь какого-то другого ощущения, иного полета, даже другого прикосновения. И вообще больше нравится ухаживать, чем сам процесс секса. Больше нравится вся эта лирика: цветы, подарки, совместные походы по старым улицам Москвы и Питера... А само "производство секса" уже куда меньше привлекает. И вообще меня больше привлекает с друзьями побыть, да и сцена дает столько переживаний, ярких эмоций, столько интима и любви!
Это я сам придумал историю про двух братьев и рассказал ее Николаю Трубачу, который потом написал песню «Голубая луна». Объяснил, что два брата совершенно разные и один рассказывает о своей судьбе, а другой понимает его, не отрицая его жизнь. Я хотел этой историей сказать публике: "Пора понять нас и оставить эту тему в покое!" Мой спектакль "Просто Щелкунчик" начинался с какофонии звуков, куда врывался отчетливый голос моей любимой Аллы Пугачевой: «Ну хватит, хватит! Дайте же человеку спокойно жить и работать!» Она очень точно выразилась: хватит смотреть на Моисеева как на экзотическое существо, героя скабрезных анекдотов! В самом деле я уже давно не тот. Еще один мой спектакль назывался «Чужой», и там тоже был переворот в мозгах людей, что привыкли видеть "крошку Борю" в свете навязанных годами стереотипов. Но никакой я не чужой. Как может быть чужим человек, призывающий к сердечности, доброте, любви, человек, который живет, как велит Господь, и никого не склоняет к своей вере, своему мировосприятию.
Мой главный козырь и на сцене, и в любви — я чувствительный артист и человек. Ничего без чувств не делаю. Тридцать лет играю на сцене по-настоящему: сколько мне Господь дал, столько и отдаю. Люди это чувствуют и отвечают любовью.
В любви важен не только первый шаг, но и последний. Расставаться надо достойно, с честью! Нельзя уходить, хлопнув дверью и не сказав слов благодарности. Ты ведь пользовался моим телом, моими мозгами, моим постельным бельем, моими халатами и моим шампунем. Поэтому наберись мужества сказать спасибо за весь тот кайф, который получил, прежде чем закрыть дверь.
Не жалко тепла, добра и своих собственных денег, но я не понимаю неблагодарности. Не только подопечных, но и коллег по цеху, которые сейчас знаменитые и популярные. Я по себе знаю, что люди — сволочи, но хочется верить в хорошее. Я вот от Аллы ушел, когда вырос, но потом еще долго терзался: "Какой же я неблагодарный!"
Я был в шоке, когда Алена Апина и ее супруг — известный продюсер Александр Иратов попросили меня стать крестным отцом их дочки Ксюши... Но отнесся к этому со всей серьезностью. Надеюсь, еще помогу своей крестнице в этой непростой жизни.
У меня самого есть сын, он уже взрослый, служит актером в театре глухонемых в Кракове. Многие мои коллеги по эстраде в последнее время активно рожают, усыновляют детей. Мне это очень нравится, хотя в настоящее время я не могу себе этого позволить. Как вы понимаете, не из-за финансов. Просто не обладаю достаточным временем. Мне еще нужно добраться до пика. Мне иногда кажется, что я его уже вижу, но я еще не там. А вот когда получу все и заработаю миллиона два, то уйду со сцены и, возможно, всерьез озабочусь темой продолжения рода. Надеюсь, не опоздаю.
Я пишу свою биографию кровью. Хотя ничего не выдумываю, просто рассказываю о своей жизни, своем мире. "Родился 4 марта в семь утра. Крик уже смышленого человечка раздался в дико грязной комнате за шторкой. Моя мать сидела в тюрьме и страдала в несвободе, мечтая о том, что уж сын-то ее вырастет в свободе и любви..." Пишу не спеша, потому что все время жду пика — такого события, с которого, по идее, должна начаться книжка. А такого события пока нет... Возможно, оно случится уже в этом году — я имею в виду создание мюзикла "Алло, Алла!", где усилиями режиссера Романа Виктюка, актеров, музыкантов и моими собственными будет рассказана история жизни "крошки Бори Моисеева".
25 лет и много-много месяцев — это только начало. Главный творческий виток начнется в 51 год — мне так нагадали в Париже. К тому оно и идет, другие прогнозы, в том числе и негативного толка, уже сбылись. Но главное, мне нагадали, что впереди — безумная любовь. А пока у меня никого нет, я заглядываю людям в глаза и жду свою судьбу, и мне не так важно — будет это мужчина или женщина.
С любовью вечно ваш (и в юбилеи, и в будни) Боря Моисеев